Все буде мова. Таисия Найденко



1.
Как вы в целом отнеслись к принятию языкового закона № 5670‑Д?

2. Закон № 5670‑Д максимально затрудняет проведение общественных мероприятий на любом языке, кроме государственного, поскольку требует обязательного использования украинского или перевода на украинский. Считаете ли вы эту норму справедливой?
3. Согласны ли вы с нормами, которые будут применяться в культуре и средствах массовой информации (тотальная украинизация теле‑ и радиоэфира, обязательный выпуск украинской версии печатных и электронных СМИ, субтитрование спектаклей, поставленных на любом языке, кроме украинского, 15‑процентный лимит на неукраинские реплики в фильмах украинского производства)?
4. Как вы относитесь к требуемым, согласно закону, написаниям названий украинских городов на русском языке — Кыив, Харкив, Запорижжя, Кропывныцькый и т. д.?
5. Фактически закон № 5670‑Д лишает возможности миллионы русскоязычных граждан Украины свободно использовать в публичном пространстве материнский язык. Одобряете ли вы эти меры?
6. Что, по‑вашему, станет результатом внедрения закона № 5670‑Д: консолидация общества или его раскол?


Таисия Найденко
поэт

1. К принятию в первом чтении языкового закона № 5670‑Д я в целом отнеслась неплохо. Потому что все еще не пришла в себя после принятия львовского моратория на русский язык. Между такими идиотическими выходками нужно делать перерывы побольше, иначе острота восприятия у русскоязычных притупляется.

2. Справедливость — дело очень интимное, личное. На мой взгляд, справедливо было бы разрешить проводить общественные мероприятия только людям с достаточно высоким уровнем IQ. Беда не в том, что норма об обязательном украинском здесь несправедлива. Просто она противоправна, неуместна и на практике невыполнима.

3. Нормы и квоты довольно странные. Но если государство возьмет на себя перевод всего, что написано по‑русски, на украинский язык, то я с удовольствием прочту свои статьи и прочие тексты по‑украински. Государство может также перевести мои тексты на любой другой язык, включая эсперанто и суахили — я только приветствую расширение аудитории и горизонтов. Больше того, за вменяемую плату я и сама готова перевести все это на украинский. Если это действительно нужно, значит, за это кто‑то готов заплатить, да?

4. Любой приличный одессит приходит в ярость от двух вещей: от недостаточно четкого произношения двойной «с» в слове «Одесса» и от недостаточно мягкого «е» в этом же слове. Узаконить написание «Одэса» — это инициатива, по степени адекватности схожая разве что с попыткой превратить наш Театр оперы и балета в музей истории украинского казачества. И с чего вдруг украинский законодатель вообще решил, что может диктовать нормы правописания в русском языке? Кажется, нашим государственным русский пока не является.

5. Очень странно, когда для защиты одного языка тебе запрещают использовать другой. Впрочем, у меня нашлись друзья, которые неожиданно поддержали это.
— Разве тебе сложно просто перейти на украинский? — искренне удивились они.
Нет, не сложно. Украинский я люблю, знаю неплохо, уж для проведения публичных мероприятий в нашей Верховной Раде мне бы его точно хватило. Но сделать минет, к примеру, мне тоже технически довольно несложно. Так почему бы не обязать меня в том же законе (чтоб два раза не вставать) делать минет каждому, кто попросит об этом по‑украински? Мне ведь действительно не сложно, да? А патриотам опять же приятно! Вот только если попробуете силой, то результат вам вряд ли понравится.

6. Не вижу механизмов, по которым внедрение закона № 5670‑Д могло бы вызвать консолидацию общества. В сети все, кто хочет читать по‑русски, уйдут на российские ресурсы, где будут волей-неволей поглощать вместе с русскими буквами российскую пропаганду. В реальности читающие по‑русски откажутся платить деньги за издания на украинском.
Правда, на серьезный раскол сил тоже уже не осталось. Одесса сегодня смотрит на инициативы Киева и Львова с брезгливой усталостью. И ждет, что от подъема национального самосознания мы перейдем, наконец, к подъему экономическому. Пообещайте реальную прибыль — и мы заговорим хоть по‑турецки, хоть по‑французски. А вот эту принудительную украинизацию, простите, выгодно не продашь ни в Одессе, ни в мире.